Кажется, мои дворяне остались в меньшинстве. И это меньшинство определенно недоумевало.

Рассказ и его обсуждение утомили до крайности. Ненавижу объяснять очевидные вещи и терпеть не могу, когда эти самые вещи подвергают сомнению. Очень хотелось прикончить содержимое фляги и завалиться дрыхнуть без задних ног, но, к сожалению, позволить себе расслабиться я не мог. По лагерю бродил шпион, и хорошо, если в его задачу входило лишь наблюдение. Иначе можно запросто проснуться с перерезанной глоткой.

Пока принцесса и граф оживленно шептались и бросали на меня такие взгляды, словно я украл у них все драгоценности, я решил отойти и справить нужду. Но и тут без сюрпризов не обошлось.

Стоило зайти за старую ольху, и стало ясно, кто именно подслушивал мои религиозные откровения. Тот самый охранник, которого я подозревал в слежке. Очевидно, его не поставили в караул, потому как солдат успел снять доспех, а из оружия оставил только кинжал на поясе. Наблюдатель сделал шаг из темноты, и я рассмотрел ухмылку на загорелой физиономии.

Не успел солдат открыть рта, как мой нож рыбкой метнулся вперед и поцеловал его в шею. Еще мгновение и… Что?!

– Кору! – просипел солдат, выпучив глаза. – Кору Нарим! Меня прислал, фух!

Это я уже убрал оружие. Ну, вообще-то такое вполне в духе проклятого шпика.

– Сразу сказать не мог? – мрачно поинтересовался я, развязывая шнуровку на штанах. – Мог и не успеть объясниться. Боюсь, твоему хозяину это бы не очень понравилось.

– В караване – шпион гуннов, – солдат развел руками. – Точно есть, задницей чую.

– Задницей? Это славно, – протянул я, заканчивая дело. – Заднице верить можно, она не обманет. Так какого ты около меня трешься? Помочь думаешь?

Он покачал головой, а я посмотрел по сторонам, пытаясь отыскать еще одну пару любопытных глаз. Если не этот, то кто? И можно ли верить засранцу, который прикрывается именем, наверняка известным гуннландской разведке? Может, таки прирезать?

– Не-а, помогать не велено. Велено передать цидульку, но на словах.

Вот теперь я поверил, что этого говнюка прислал Кору. Солдат широко улыбнулся во весь десяток щербатых зубов.

– Валяй. – Я привел одежду в порядок, но постарался нож далеко не убирать. Мало ли.

Мужчина откашлялся, словно ему предстояло декламировать четырнадцатый вирш священного Писания перед самими отцами-основателями.

– Велено топать напрямки в Пон и ни в коем разе не заходить в Корону. – Сообщение не радовало. Следующее еще больше. – И еще. Велено немедленно, – солдат посмаковал слово, – немедленно убираться прочь от каравана и держаться от людей как можно дальше.

Теперь настала моя очередь пучить глаза. Ночью? Когда вокруг полно легиней и людей Райнхарда, вышедших на охоту? А еще где-то недалеко шастает отряд гуннов с магиком, способным нас выследить. Кору умом двинулся?

– Твой хозяин рехнулся? – прошипел я, схватив посланца за грудки. – Что мы станем делать ночью на тракте? Утром пойдем.

– Мне приказано поднять тревогу, коли ты вздумаешь баловать! – Солдат отбросил мои руки и отскочил, выхватив кинжал. – Насрать, что ты будешь делать на тракте. Хоть трахай принцессу и графа в придачу, а из обоза проваливай!

Я бы мог свалить этого гада, но без шума теперь вряд ли получится. То есть выйдет именно так, как он собирался сделать. Только хуже. Черт бы вас всех побрал! Когда же мне дадут отдохнуть? Или, как говорил отец Чеминдиан, господь приготовил для всех нас мягкую постель. Правда, сам священник дрых на пуховой перине, не дожидаясь обещанного.

– Чтоб ты сдох! – пожелал я и пошел радовать спутников.

То ли пребывая в шоке от предыдущего разговора, то ли в силу моего возросшего авторитета (хотелось верить), но спорить никто не стал. А возможно, и выражение моей рожи не располагало к лишним разговорам, потому как граф открыл было рот, посмотрел мне в глаза и изменился в лице.

– Я пока что не хочу спать. – Вайолетта понизила голос и наклонилась к моему уху. – Однако же очень надеюсь, что нам не придется странствовать всю ночь напролет.

Я огляделся: большая часть костров успела благополучно превратиться в едва различимые уголья, и ночная тьма сожрала фургоны и палатки богатых купцов. Все или спали, или готовились ко сну.

– Будь я один, – тихо сказал я, – ночь была бы более предпочтительна для путешествия. Но сейчас не тот случай. Поэтому отъедем на пяток лиг и заночуем. Если опять не приключится какое-то дерьмо.

Единственной пользой, которую принес посланник Кору, оказался беспрепятственный проезд через охрану табора. Кроме того, я сумел незаметно срезать кошель у нашего помощника и сунул добычу в седельную сумку своего коня. Плата за беспокойство.

– Кстати, – буркнул солдат, когда мы уже отъехали от табора, – я тоже был третьим сыном. Прав ваш проводник – паршивое это дело. Никому ты на хрен не нужен.

Граф и принцесса переглянулись, и их лица вновь отразили мучительное недоумение. С этими двумя что-то было не так. Очень не так. Но в чем дело – я понять не мог. Все странности нашего путешествия были лишь частью какой-то большой картины, и я видел лишь ее маленький кусок, поэтому понять, что именно изображено на полотне, казалось невозможным. Пока, по крайней мере.

Что же, у всех было над чем поразмыслить, пока мы плелись по ночному тракту к месту новой ночевки. Шу и Вайолетта почти не разговаривали, а я злобно бормотал под нос все известные ругательства на всех известных языках. Очень хорошо звучали ченнистанские, обычно их принимали за магические заклинания.

Когда, по ощущениям, мы проехали пять или около того лиг, я высмотрел в черной стене ночного леса что-то типа просеки и приказал сворачивать с дороги. Возможность приказывать дворянам уже не радовала и даже не веселила – слишком я устал за сегодняшний день. И за вчерашний. И за последний год. И за, мать ее, всю жизнь.

– Костер зажигать не станем? – спросил Сигон, рассматривая лапы деревьев, колышущиеся над нашими головами.

– Нет, – отрезал я и спрыгнул с Уркагана. – Стоило валить из табора, чтобы тут же показать всем, где мы ночуем? Просто ложитесь и спите.

Так они и сделали. Ага, а расседлывать коней должен именно я? Вспомнилось еще немного из ченнистанского. Спутники уже начали похрапывать, прижимаясь друг к другу, а я еще занимался лошадьми. Потом глотнул из фляги и прогулялся к тракту. Долго смотрел в сторону, откуда мы приехали. Если чертов Кору приказал уходить, значит, ожидал неприятностей. Однако сколько ни вглядывался во мрак, так ничего и не увидел. Возможно, мой наниматель просто осторожничал. Ему-то можно, сидя в уютном кабинете или валяясь в мягкой кровати рядом с теплой шлюхой.

Запас ругательств подошел к концу, и, махнув рукой, я пошел к месту ночевки. Голубки обнялись еще крепче, и Вайолетта улеглась на грудь графа. В который раз я поразился цинизму того, кто назначил Шу телохранителем. Это надо же: провожать возлюбленную к ее будущему мужу. Интересно, эта идея не Нариму в голову пришла?